Тел.: +7 910 424 94 35
Скайп: lider.italy
Email: anna.bergo@mail.ru

РАСЩЕПЛЕНИЕ Я В ЗАЩИТНОМ ПРОЦЕССЕ (1938)

Я нахожусь в интересной ситуации, т.к. не знаю, известно ли вам то, что я сейчас хочу рассказать, или это в новинку, и должно быть еще вами оценено.

Наконец я обратил мое внимание на то, что, в определенных ситуациях домогательства, юношеское «Я» той персоны, в которой спустя десятилетия признаешь аналитического пациента, ведет себя странно. Если говорить – это происходит под действием психической травмы – то эта характеристика будет обобщенная и, скорее всего, неопределенная. Я собираюсь разобрать один уже описанный случай, который, конечно же не раскроет всех возможных причин.

«Я» ребенка находится под влиянием сильного побуждения инстинкта, которое он и привык удовлетворять. И вдруг, его пугает событие, которое дает ему понять, что продолжение этого удовлетворения может стать для него большой реальной опасностью.

И нужно решаться, либо признавать опасность и, склоняясь перед ней, отказаться от удовлетворения инстинкта, либо, отрицая реальность, внушить себе, что нет причин для страха, тем самым оставляя удовлетворение. Иначе говоря, это есть конфликт между побуждением инстинкта и противодействием к реальности. Но, ребенок не решается ни в пользу первого, ни в пользу второго, и более того, он решается на первое и второе одновременно сразу, что приводит к тому же самому. На этот конфликт он отвечает двумя взаимоисключающими реакциями, и обе сильны и эффективны.

 С одной стороны, он отстраняется от реальности с помощью определенных механизмов и ни в чем себе не отказывает. С другой стороны, в этот же момент, он признает опасность реальности и ощущает страх перед ней, в виде болезненного симптома, и далее старается от него избавиться.

Надо признать – это очень изящное решение этого затруднения. Обе конфликтующие стороны получили свои доли: инстинкт сохраняет для себя удовлетворение, реальности же уделяется должное внимание. Однако, просто так, даром, это не проходит. Успех достигнут за счет разрыва в «Я», который уже никогда не залечится, и со временем только увеличивается. Обе взаимоисключающие реакции на конфликт становятся ядром расщепления «Я». И весь процесс выглядит для нас так странно потому, что мы воспринимаем синтез процессов «Я», как само собой разумеющееся. Но, скорее всего, мы в этом неправы. Ведь функция синтеза, такая чрезвычайно важная для «Я», имеет свои определенные правила, и подвержена целому ряду нарушений.

И для нас будет еще понятней, если я вставлю в это схематическое изображение данные одной особенной истории болезни. Мальчик, в возрасте трех, четырех лет, совращенный более взрослой девочкой, увидел женские гениталии. После прекращения этих отношений он продолжил получать сексуальное возбуждение путем интенсивного ручного онанизма, но скоро был застукан энергичной воспитательницей, напуган кастрацией, исполнение которой было обещано через отца.

В этом случае условия для возникновения ощущения чрезвычайного ужаса были получены. Но угроза кастрацией сама собой не может произвести такого сильного впечатления: ребенок отказывается ей верить, ему трудно это себе представить, что он может расстаться с такой важной частью тела.

Взгляд же на женские гениталии мог бы убедить ребенка в этой возможности. Но, ребенок тогда не сделал никаких выводов потому, что он почувствовал сильное отвращение, и не получил понуждающего мотива. Совсем наоборот, то, что вызывает некий дискомфорт успокоилось информацией: то, чего там сейчас нет, может появится потом, это – эта часть тела – может отрасти позднее. Кто достаточно наблюдал за маленькими мальчиками может себе представить у них такую мысль при взгляде на гениталии маленькой сестренки.

Однако совсем другое дело, если оба этих момента наступили вместе. Тогда угроза пробуждает воспоминание о безобидном сохраненном наблюдении, и находит в нем ужасающее подтверждение. Теперь мальчику кажется, что он понял, почему на гениталиях девочки нет пениса, и он больше не смеет сомневаться, что тоже самое сможет произойти и с его гениталиями. Отныне он вынужден верить в реальность угрозы кастрации.

Для последствий ужаса кастрации считается обычным то, и это принимается как норма, что мальчик уступает угрозе, полностью или частично – тем, что либо сразу, либо после долгой борьбы не лазит руками в гениталии, т.е. полностью или частично отказывается от удовлетворения инстинкта.

Но мы уже для себя знаем, что наш пациент понял, как помочь себе по-другому. Он создал для себя фетиш – замену отсутствующего у женщины пениса. И, хотя тем самым он отвергнул реальность, но, зато, этим спас свой собственный пенис.

И если бы ему не нужно было бы признавать, что женщина утратила свой пенис, то представленная ему угроза утратила бы свою правдоподобность, то ему и не нужно было бы бояться за свой пенис, и он мог бы без помех продолжать свою мастурбацию. Этот поступок нашего пациента импонирует нам, как отступление от реальности, как процесс, который мы могли бы приписать психозу. Они не сильно различаются, но мы все же собираемся отложить такое допущение, т.к. при ближайшем рассмотрении мы находим одно немаловажное различие. Мальчик не просто противоречит своему наблюдению, забавляется пенисом, где его никто не видит, а он же ведь только что совершил оценочный перенос, передав значение пениса другой части тела, причем при помощи механизма регрессии. Конечно, этот перенос касался только женского тела, для его собственного пениса ничего не изменилось.

Такое, если только можно выразится, замысловатое обращение с реальностью определяет практическое поведение мальчика. Он занимается своей мастурбацией  дальше, как будто бы она больше не может стать угрозой для его пениса, однако, одновременно с этим, в полном противоречии с кажущейся храбростью и безалаберностью, у него развивается симптом, который доказывает, что он эту опасность признает. Он воображает себе, что его отец кастрирует и, непосредственно после этого, одновременно с сотворением фетиша, у него возникает сильный страх перед наказанием отцом, который будет долго занимать его мысли, и,  преодолеть и скомпенсировать который в большой степени сможет только приложив все усилия своей мужественности. И также этот страх умалчивает о кастрации. На оральной фазе при помощи регрессии, она возникает в виде страха, быть сожранным отцом. И невозможно здесь не упомянуть отрывок из древнегреческой мифологии, который рассказывает, как древний Бог-Отец Кронос пожирал своих детей, и также хотел пожрать своего младшего сына Зевса. И как спасшийся с помощью хитрости матери Зевс позднее кастрировал отца. Но, возвращаясь к нашему случаю, добавим, что у него появился еще один, правда, малозначимый симптом, который он сохранил до сегодняшних дней: болезненная чувствительность к касанию обоих мизинцев ног, как будто бы еще один намек, полученный в процессе дальнейших чередований отрицания и признания кастрации.

Вернуться к списку